Движение "Альтернатива"
Торговля людьми в целях трудовой эксплуатации — что мы знаем о ней?
Что делать с торговлей людьми в целях сексуальной эксплуатации?
Вопреки стереотипу (мол, «торговля людьми — это проституция что ли?»), превалирующей формой уже давно стали трудовая эксплуатация и принудительный труд. Этот термин означает «всякую работу или службу, требуемую от какого-либо лица под угрозой какого-либо наказания, для выполнения которой это лицо не предложило своих услуг добровольно.» В международном праве принудительный труд, наряду с торговлей людьми и подневольным состоянием, приравнивается к современному рабству и является тяжким уголовным преступлением, запрещенным целым рядом Конвенций.
Сегодня, по оценке Международной организации труда (МОТ), в ситуации принудительного труда находятся 27,6 млн человек, то есть в среднем 3,5 человека на 1000 человек населения (плюс еще 22 млн – это жертвы принудительного замужества, которое сопровождается не менее жестоким принудительным трудом и сексуальной эксплуатацией). Значительный рост этих явлений по сравнению с 2016 годом отмечен в частном секторе экономики (63 процента случаев), причем МОТ включает сюда и принудительную коммерческую сексуализированную эксплуатацию, хотя доля ее жертв существенно меньше (23 процента случаев), чем в традиционных экономических секторах (то есть всего 86 %). В подавляющем большинстве случаев это секторы услуг, клининговый сектор, ЖКХ, производства продуктов потребления (например, швейное производство), строительства, сельского хозяйства (частные фермы и крупные агропромышленные комплексы), транспорта, торговли (в том числе уличной торговли и рынков) и работа прислуги в частных домовладениях, ресторанный бизнес и сектор развлечений. Затем по степени распространенности следует добыча полезных ископаемых, разработка карьеров, рыболовство, принудительное попрошайничество и принуждение к участию в криминальной деятельности.
Принудительный труд применяется и в государственных секторах экономики (14 процентов), и дело здесь не в столько в принадлежности предприятий государству, сколько в степени нарушения фундаментальных прав человека, зачастую совершаемых в пенитенциарной системе (55 процентов), в армии (27 процентов) - например, принуждение солдат срочной службы к строительству частных домов для начальства, в привлечении граждан к обязательным работам, не входящим в их профессиональные обязанности (17 процентов) - например, уходящая в прошлое практика принуждения учителей и учащихся к сбору урожая. 8 процентов жертв принудительного труда, применяемого в мире государственными структурами, — несовершеннолетние.
Причины роста, особенно в первые месяцы пандемии, связаны с возникновением долговой кабалы среди работников, лишенных в своих секторах доступа к кредитованию, с резким ухудшением условий труда, с распространением крайней нищеты. Одни регионы - в большей степени поражены масштабами принудительного труда (например, Азиатско-тихоокеанский регион – более 15 миллионов человек), другие – меньше (Америка – 3,6 миллиона). Для Восточной Европы и Средней Азии число жертв трудового рабства оценивается МОТ в 4,1 млн человек. Но это в абсолютных цифрах, а вот в пересчете на душу населения лидируют страны Арабского Востока (5,3:1000), за которыми следует наш евразийский регион (4.4:1000). В странах с наиболее низким уровнем жизни эта пропорция и вовсе доходит до 6,3:1000.
Чаще всего люди становятся жертвами обмана еще при трудоустройстве – им обещают высокую зарплату и трудовой договор, на деле они не получают ни того, ни другого. Им обещают заплатить «в следующем месяце» или после выполнения некоего объема работ, угрожают уволить в случае, если они будут настаивать на своих правах, а в конце срока просто выгоняют на улицу. Бывают и более жестокие формы принуждения – физическое и сексуализированное насилие, незаконное изъятие документов под предлогом регистрации (и «чтобы не потеряли»), средств связи, запреты на выход за пределы места работы, постоянно растущие штрафы за малейшую провинность или без какой-либо причины. Мигрантам угрожают депортацией, предварительно отобрав у них миграционные карточки, паспорта и разрешения на работу и лишив урегулированного статуса пребывания. Да и в целом приезжие из других стран находятся в более уязвимом положении, чем граждане своей страны – им труднее отстаивать свои права через профсоюзы (имеются законодательные ограничения для создания профсоюзов иностранными гражданами и лицами без гражданства, временно осуществляющими трудовую деятельность в России) или заключать коллективные договоры с работодателями, редко когда удается добиться восстановления прав, подав жалобу в инспекцию по вопросам труда. Неудивительно, что принудительный труд среди мигрантов встречается в три раза чаще, чем среди коренного населения.
Нарушения прав трудовых мигрантов начинаются еще на родине, на стадии вербовки с применением обмана, мошенничества и злоупотребления уязвимым положением фирмами или отдельными лицами, связанными с работодателями в стране назначения. Защищенность таких мигрантов от нарушений всегда бывает ниже, чем у тех, кто оформлял трудоустройство за границей через государственные или лицензированные структуры.
А что же с российскими гражданами, как они становятся жертвами торговли людьми в целях трудовой эксплуатации и оказываются жертвами принудительного труда? В поисках работы они едут в большие города в надежде решить свои экономические проблемы и еще на вокзале попадают в поле зрения вербовщиков. Час-другой поиска объявлений о вакансиях, и вот уже к ним подходят «приветливые» и «готовые помочь» ребята с конкретными предложениями о трудоустройстве. Дальше по схеме – получение согласия потенциальной жертвы, предложение со стороны благодетелей «отметить» это событие или выпить чаю на дорожку, и спустя некоторое время человек приходит в себя неизвестно где, без документов, телефона, денег, в закрытом помещении среди таких же обманутых сограждан, ожидающих прихода работодателя.
Это традиционная, весьма примитивная схема. Появляется все больше случаев вербовки через Интернет, в чатах, мессенджерах, в даркнете, на специальных сайтах. Итог один и тот же: вместо нормированного рабочего дня 14-16 часов тяжелого, зачастую опасного для здоровья, физического труда, без выходных, без возможности отказаться, уйти, пожаловаться... Жизнь в бараке, показательные избиения, угрозы, подсаживание на алкоголь, а иногда и на наркотики ломают волю до такой степени, что после освобождения человеку, пережившему столь жестокое обращение, требуются долгие месяцы реабилитации и помощи психологов, чтобы он смог поверить в свои силы и начать заново выстраивать жизнь. Это у взрослых такие тяжелые травмы, а что ж говорить о детях-жертвах торговли людьми и принудительного труда, будь то в секс-бизнесе, на фермах, на подпольных фабриках, в шахтах, в попрошайничестве или где-либо еще, например, в ситуации, когда ребенок оказывается под контролем незаконных военных или террористических групп в зонах конфликтов. Их психологические и физические травмы могут стать пожизненными, и не стоит удивляться, что жертвы торговли людьми и принудительного труда даже после освобождения еще долгое время испытывают страх, впадают в депрессию, страдают от посттравматического синдрома, проявляют склонность к суициду, и испытывают огромные трудности в процессе социализации и возвращения к нормальной самостоятельной жизни. Им нужна помощь как специалистов, так и социума, наше понимание, уважение, поддержка. Не будем зарекаться – оказаться в таком положении может каждый из нас.
Сегодня, по оценке Международной организации труда (МОТ), в ситуации принудительного труда находятся 27,6 млн человек, то есть в среднем 3,5 человека на 1000 человек населения (плюс еще 22 млн – это жертвы принудительного замужества, которое сопровождается не менее жестоким принудительным трудом и сексуальной эксплуатацией). Значительный рост этих явлений по сравнению с 2016 годом отмечен в частном секторе экономики (63 процента случаев), причем МОТ включает сюда и принудительную коммерческую сексуализированную эксплуатацию, хотя доля ее жертв существенно меньше (23 процента случаев), чем в традиционных экономических секторах (то есть всего 86 %). В подавляющем большинстве случаев это секторы услуг, клининговый сектор, ЖКХ, производства продуктов потребления (например, швейное производство), строительства, сельского хозяйства (частные фермы и крупные агропромышленные комплексы), транспорта, торговли (в том числе уличной торговли и рынков) и работа прислуги в частных домовладениях, ресторанный бизнес и сектор развлечений. Затем по степени распространенности следует добыча полезных ископаемых, разработка карьеров, рыболовство, принудительное попрошайничество и принуждение к участию в криминальной деятельности.
Принудительный труд применяется и в государственных секторах экономики (14 процентов), и дело здесь не в столько в принадлежности предприятий государству, сколько в степени нарушения фундаментальных прав человека, зачастую совершаемых в пенитенциарной системе (55 процентов), в армии (27 процентов) - например, принуждение солдат срочной службы к строительству частных домов для начальства, в привлечении граждан к обязательным работам, не входящим в их профессиональные обязанности (17 процентов) - например, уходящая в прошлое практика принуждения учителей и учащихся к сбору урожая. 8 процентов жертв принудительного труда, применяемого в мире государственными структурами, — несовершеннолетние.
Причины роста, особенно в первые месяцы пандемии, связаны с возникновением долговой кабалы среди работников, лишенных в своих секторах доступа к кредитованию, с резким ухудшением условий труда, с распространением крайней нищеты. Одни регионы - в большей степени поражены масштабами принудительного труда (например, Азиатско-тихоокеанский регион – более 15 миллионов человек), другие – меньше (Америка – 3,6 миллиона). Для Восточной Европы и Средней Азии число жертв трудового рабства оценивается МОТ в 4,1 млн человек. Но это в абсолютных цифрах, а вот в пересчете на душу населения лидируют страны Арабского Востока (5,3:1000), за которыми следует наш евразийский регион (4.4:1000). В странах с наиболее низким уровнем жизни эта пропорция и вовсе доходит до 6,3:1000.
Чаще всего люди становятся жертвами обмана еще при трудоустройстве – им обещают высокую зарплату и трудовой договор, на деле они не получают ни того, ни другого. Им обещают заплатить «в следующем месяце» или после выполнения некоего объема работ, угрожают уволить в случае, если они будут настаивать на своих правах, а в конце срока просто выгоняют на улицу. Бывают и более жестокие формы принуждения – физическое и сексуализированное насилие, незаконное изъятие документов под предлогом регистрации (и «чтобы не потеряли»), средств связи, запреты на выход за пределы места работы, постоянно растущие штрафы за малейшую провинность или без какой-либо причины. Мигрантам угрожают депортацией, предварительно отобрав у них миграционные карточки, паспорта и разрешения на работу и лишив урегулированного статуса пребывания. Да и в целом приезжие из других стран находятся в более уязвимом положении, чем граждане своей страны – им труднее отстаивать свои права через профсоюзы (имеются законодательные ограничения для создания профсоюзов иностранными гражданами и лицами без гражданства, временно осуществляющими трудовую деятельность в России) или заключать коллективные договоры с работодателями, редко когда удается добиться восстановления прав, подав жалобу в инспекцию по вопросам труда. Неудивительно, что принудительный труд среди мигрантов встречается в три раза чаще, чем среди коренного населения.
Нарушения прав трудовых мигрантов начинаются еще на родине, на стадии вербовки с применением обмана, мошенничества и злоупотребления уязвимым положением фирмами или отдельными лицами, связанными с работодателями в стране назначения. Защищенность таких мигрантов от нарушений всегда бывает ниже, чем у тех, кто оформлял трудоустройство за границей через государственные или лицензированные структуры.
А что же с российскими гражданами, как они становятся жертвами торговли людьми в целях трудовой эксплуатации и оказываются жертвами принудительного труда? В поисках работы они едут в большие города в надежде решить свои экономические проблемы и еще на вокзале попадают в поле зрения вербовщиков. Час-другой поиска объявлений о вакансиях, и вот уже к ним подходят «приветливые» и «готовые помочь» ребята с конкретными предложениями о трудоустройстве. Дальше по схеме – получение согласия потенциальной жертвы, предложение со стороны благодетелей «отметить» это событие или выпить чаю на дорожку, и спустя некоторое время человек приходит в себя неизвестно где, без документов, телефона, денег, в закрытом помещении среди таких же обманутых сограждан, ожидающих прихода работодателя.
Это традиционная, весьма примитивная схема. Появляется все больше случаев вербовки через Интернет, в чатах, мессенджерах, в даркнете, на специальных сайтах. Итог один и тот же: вместо нормированного рабочего дня 14-16 часов тяжелого, зачастую опасного для здоровья, физического труда, без выходных, без возможности отказаться, уйти, пожаловаться... Жизнь в бараке, показательные избиения, угрозы, подсаживание на алкоголь, а иногда и на наркотики ломают волю до такой степени, что после освобождения человеку, пережившему столь жестокое обращение, требуются долгие месяцы реабилитации и помощи психологов, чтобы он смог поверить в свои силы и начать заново выстраивать жизнь. Это у взрослых такие тяжелые травмы, а что ж говорить о детях-жертвах торговли людьми и принудительного труда, будь то в секс-бизнесе, на фермах, на подпольных фабриках, в шахтах, в попрошайничестве или где-либо еще, например, в ситуации, когда ребенок оказывается под контролем незаконных военных или террористических групп в зонах конфликтов. Их психологические и физические травмы могут стать пожизненными, и не стоит удивляться, что жертвы торговли людьми и принудительного труда даже после освобождения еще долгое время испытывают страх, впадают в депрессию, страдают от посттравматического синдрома, проявляют склонность к суициду, и испытывают огромные трудности в процессе социализации и возвращения к нормальной самостоятельной жизни. Им нужна помощь как специалистов, так и социума, наше понимание, уважение, поддержка. Не будем зарекаться – оказаться в таком положении может каждый из нас.