Движение Альтернатива
Жизнь за чертой
Жизнь за чертой
О том, как устроены работные дома в России, говорят разное. Есть горячие сторонники этой формы трудоустройства бездомных, по сути – бизнес-модели, построенной на извлечении прибыли, где небольшой, а где и зашкаливающей, в результате привлечения к труду наиболее уязвимых граждан, выпавших из социума, бесприютных, не имеющих ни работы, ни крыши над головой. Аргумент «за» звучит так: лучше уж убрать их с улицы, дать какое-никакое жилье и кусок хлеба и заставить вкалывать там, где требуется тяжелый, социально незащищенный труд, чем предоставить свободу выбора, которой они не смогут воспользоваться. Иными словами, будут попрошайничать, пропивать все, что получили от милосердных граждан, воровать и драться. Некоторые адепты называют эту модель социально-направленным бизнесом, раз частные лица по своей инициативе берут на себя заботу о тех, до кого у государства не доходят руки.
Аргументы «против» построены на непопулярном нынче подходе к правам человека, как высшей ценности, и на признании принудительного труда тяжким уголовным преступлением. К сожалению, во многих случаях, особенно в регионах, его признаки видны невооруженным взглядом. Это обман при трудоустройстве относительно размера оплаты труда и условий проживания, невозможность отказаться от работы и покинуть работный дом по своей воле, незаконное удержание документов и взимание штрафов за любую провинность (например, свет забыли выключить), сводящих зарплату с 800 до 100 рублей в день, угрозы, насилие, побои в случае непослушания. Некоторые работные дома существуют под маркой реабилитационных центров, якобы излечивающих от алкоголизма и наркотической зависимости и дополняющих методы трудотерапии псевдорелигиозным воздействием, характерным для сект. Таким было печально известное «Преображение России» и 400 его отделений по всей стране. Известны случаи, когда работные дома создавались бывшими заключенными, что, впрочем, неудивительно. Получить нормальную работу после освобождения из мест заключения крайне проблематично. Говорят, что в Москве и московском регионе ситуация заметно исправилась за счет конкуренции между работными домами, вынуждающей их выплачивать постояльцам 40-50 процентов от заработка, иначе никто к ним не пойдет, а остальное пускать на содержание тех, кто не может работать в силу возраста или состояния здоровья. Добавим, что стариков и инвалидов берут далеко не все работные дома и редко, где их число превышает 25 процентов. В регионах ситуация не столь оптимистичная.
Первый работный дом, по словам его основателя Е. Сосинского, Дом трудолюбия «Ной», построенный по схеме 40:60, открылся в 2011 году, и количество бездомных на улицах Москвы постепенно стало сокращаться. Но ведь есть и другие примеры, так называемые «пьяные работные дома», где, в отличие от «Ноя», «Милосердия», «Ремесла добра» и полутора-двух сотен других, работников удерживают за счет снятия ограничений – лишь бы не допивались до белой горячки и могли держать лопату в руках. Совсем безнадежных как не оправдавших надежд просто выкидывают на улицу. Вариантов у бездомного немного – первый - государственный социальный приют, где требуется наличие справки из туберкулезного и прочих диспансеров и регистрация, соответствующая территориальной принадлежности приюта. Второй - работный дом, где никто тебя не спросит о болезнях, справках, документах, и где пообещают работу, крышу над головой, трехразовое питание и ежедневную оплату труда. Третий – если повезет, частный приют, построенный на принципах самообеспечения и посильного труда. Но их так мало! Куда податься, если столбы на вокзалах и электрички пестрят объявлениями о «прекрасном завтра», и требуется лишь позвонить и дать согласие?
Нищих и нуждающихся миллионы, тех, кто живет за чертой бедности, кто лишился жилья, потерял работу, близких, вышел из мест заключения и оказался на улице без средств к существованию, часто без документов, или лишь со справкой, без представления о своих правах и о том, куда обратиться за помощью. Это могут быть жертвы мошенничества, лишенные жилья «черными риелторами», могут быть выпускники детских домов, тоже благодаря мошенникам оказавшиеся без жилья, безработные, выселенные за неуплату, брошенные семьей, выпавшие из привычного круга жизни, или мигранты, утратившие легальный статус пребывания – на них социальная защита не распространяется и любой приют или работный дом трижды подумает, прежде чем согласится принять не гражданина России, так как при любой проверке можно налететь на штраф. И бездомные, и нищие остаются огромным человеческим ресурсом, откуда недобросовестные работодатели черпают рабочую силу и ежемесячную прибыль в сотни тысяч рублей. Точное количество работных домов неизвестно, в больших городах их сотни, по стране - тысячи. Чаще всего это съемный частный дом в пригороде, где организаторы преступного бизнеса размещают по 10-20 человек. В городе такое возможно и в частной квартире. В сельской местности бывает и по 50 работников на барак или бывшее общежитие поблизости от полей или садов. В зависимости от спроса на бесправную и социально не защищенную рабочую силу людей вывозят на стройки, уборку мусора, погрузку и разгрузку, промышленные и сельскохозяйственные объекты, расклейку объявлений, и так далее. И мало кто из привлекающих стороннюю рабочую силу задумывается о том, что применение принудительного труда жертв этого бизнеса тождественно соучастию в преступлении против них и поощрению экономических преступлений против государства.
Пострадавшие и освободившиеся из трудового рабства говорят о чудовищных условиях, массовом насилии, отсутствии обещанной оплаты труда (мол, тебя и так кормят и одевают), безысходности и бесправии, ни тебе профсоюзов, ни коллективных договоров, ни механизмов оповещения о нарушениях. Рассказывают об антисанитарии, о черных от грязи матрасах, показательных побоях, изъятии документов (якобы, для регистрации) и средств связи с близкими. Просьбы вернуть документы заканчиваются конфликтом, а при повторном обращении - нанесением травм. «За каждым нашим шагом, - рассказывает один из освобожденных, - постоянно следили, промывали мозги. Я говорил, что хочу уйти, а мне в ответ: «Ты еще не готов!», мол, еще не прошел реабилитацию.
Чем же удерживают в работных домах, особенно «пьяных», помимо насилия? Зависимостью от алкоголя и психологическим давлением, зачастую с применением псевдорелигиозного внушения, потерей способности принимать решения и осознавать себя человеком, достойным уважения, отсутствием альтернативы – идти им некуда. Удерживают до тех пор, пока работник способен приносить прибыль, а потом выбрасывают как вещь, отслужившую свой срок, хоть и не убивают. И они вновь пополняют ряды бездомных, живущих вне правового поля и уже не нужных даже в качестве бесплатной рабочей силы. Сколько в стране бездомных никто точно не скажет, а потому и нет ясности, как решать проблему бездомности, по выражению одного из наших собеседников, «концентрированного выражения провалов социальной политики». Мест, где бездомный человек может получить гуманитарную, социальную, правовую помощь именно со стороны властей, критически мало. Тут уж как с торговлей людьми - чтобы решить проблему в масштабах всей страны, нужно признать ее существование, а за этим неизбежно должно последовать выявление и перепись бездомных. А как иначе определить потребности – по данным российской переписи населения в 2021 году их число составляло 11285 человек, а по данным Росстата в учреждениях, где люди живут за счет государства или благотворительных организаций, было больше миллиона. Периодически встречаются данные с разбросом от 1 до 4 миллионов человек, в 2017 году «Справедливая Россия» оценивала это бедствие в 3-5 миллионов человек. Только в Москве, до данным НКО, в 2021 году насчитывалось от 20 до 60 тысяч бездомных.
Позитивные примеры заботы о бездомных, конечно же, есть. Из 24 домов трудолюбия «Ной» в 11 содержатся инвалиды, а в 13 - трудоспособные люди. Всего более тысячи человек, сорок процентов из которых трудятся в Москве и Подмосковье. По инициативе граждан на их собственные небольшие средства и частные пожертвования создаются приюты в небольших поселках, в Подмосковье, да много где. Это приюты «Ремесло добра», проект «Небом живы», система приютов «Милосердие» и приютов при православных приходах, приют «Китеж», приют Католической службы Каритас, и другие, такие как «Ангар спасения» - проект православной службы помощи «Милосердие». Есть своя специализация – например, приюты для жертв домашнего насилия, для женщин с детьми, но и там люди могут добровольно согласиться на работу, которая позволяет худо-бедно содержать тяжело больных и беспомощных. Вот что рассказывает Татьяна Федяева, директор приюта «Ремесло добра»: «Дом в Клинской области нам помогли купить журналисты, а уж дальше мы стали справляться сами, сочетая труд и реабилитацию. Постояльцев у нас 15 человек, есть инвалиды, есть больные, в основном от 55 до 75 лет, отношения строятся как в семье, кто может (например, если есть пенсия) - вносит свою долю в общий бюджет на оплату коммунальных расходов. Вместе решаем, как тратить. Есть принятые всеми правила – не сквернословить, не употреблять алкоголь, поддерживать порядок, беречь экологию. Любые инициативы приветствуются. С продуктами и одеждой нам помогают два храма и ГКУ Социальный центр адаптации им. Е. П. Глинки. Есть свое хозяйство – куры, козы, огород. Все, кто может, ухаживают за животными – поэтому и молоко свое, и яйца, и овощи, и малина. А еще получаем помощь от живущего в Калужской области партнера – швейцарского фермера, приглашающего наших постояльцев на «десоциализацию». Все это позволяет людям найти себя, устроиться на работу, поверить в свои силы». Добавим, что приют помогает восстановить документы, а если они есть, их никто не отнимает, да и сами постояльцы могут покинуть приют в любой момент. Тем не менее, бывает, что остаются надолго, на годы.
А проблемы, конечно, есть. Нет или почти нет государственных дотаций, нет штатного медика, и самим приходится находить возможности справляться с гепатитом, с туберкулезом, с ВИЧ-инфекцией, с травмами, залечивать раны. Лишь однажды «Ремесло добра» получило грант, но жесткие требования по отчетности и доскональный контроль за каждым рублем отнимали слишком много времени и нервов, чтобы решиться повторить попытку его получения заново. Нельзя сказать, чтобы на государственном уровне тема бездомности оставалась совсем без внимания. В Москве действует «Социальный патруль»— служба выезда к нуждающемуся в немедленной помощи, способная доставить его в ЦСА «Люблино», поддерживается инициатива создания первого в России МФЦ для бездомных как совместный проект государственных структур и НКО «Дом друзей». К государству с проектом организации медицинской помощи бездомным обращалась НКО «Справедливая помощь доктора Лизы». И хотя количество учреждений социальной помощи для лиц без определённого места жительства в стране выросло с 45 до 144, этого все-таки недостаточно, да и не каждый может рассчитывать на то, что его примут, даже временно.
Хорошо, что органами власти поднимаются вопросы соблюдения трудовых прав граждан, но они касаются лишь ведомственного контроля за соблюдением трудового законодательства в организациях, подведомственных органам исполнительной власти. Тем временем «неподведомственные», те, где и совершаются нарушения права на достойный труд, остаются в тени. Четыре года назад Совет при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека принял Рекомендации в адрес Правительства России «О необходимости разработки и принятия концепции и государственной программы по оказанию комплексной и доступной помощи бездомным людям» с дорожной картой и планируемыми результатами реализации ключевых мероприятий по профилактике бездомности, обеспечению всеобщности и общедоступности учреждений для помощи бездомным людям, их долгосрочному сопровождению и ресоциализации на федеральном, региональном и местном уровнях. Рекомендации хорошо обоснованные, подробные, адресные, на основе того самого правозащитного подхода. К ним можно было бы вернуться.
Есть множество рекомендаций Международной организации труда, в частности, касающихся законодательного вовлечения работников неформального сектора в систему социальной защиты, создания действенных механизмов подачи жалоб на нарушения, обеспечения права на объединение и заключение коллективных договоров во всех секторах экономики, присоединения работников неформальной экономики к существующим профсоюзам, да что там рекомендации! Президент России В. В. Путин, выступая на недавнем совещании судей общей юрисдикции, прямо и недвусмысленно призвал сделать «более доступной и эффективной защиту прав, свобод и законных интересов наших граждан. В этом, - сказал Президент, - залог развития России как правового демократического государства, страны с высокими социальными стандартами…». Вряд ли этому призыву последуют организаторы работных домов, тех, что нацелены исключительно на получение прибыли, а по существу - подмену решения проблемы бездомности интересами личного обогащения. Но и сама она никуда от нас не денется, если не предложить достойную и доступную по всей стране альтернативу, если не поддержать создание небольших частных приютов в рамках социального партнерства, с особым вниманием отнестись к профилактике бездомности силами служб социальной защиты на самом низовом, местном уровне… если не привлечь инспекторов по труду к выявлению, пусть косвенному, случаев трудовой эксплуатации в тех секторах экономики, где они наиболее вероятны…если не приблизить к реальным потребностям критерии приема бездомных, особенно пожилых, в центры социальной адаптации и не увеличить их финансирование…если…если…А иного достойного решения нет и не бывает.
Аргументы «против» построены на непопулярном нынче подходе к правам человека, как высшей ценности, и на признании принудительного труда тяжким уголовным преступлением. К сожалению, во многих случаях, особенно в регионах, его признаки видны невооруженным взглядом. Это обман при трудоустройстве относительно размера оплаты труда и условий проживания, невозможность отказаться от работы и покинуть работный дом по своей воле, незаконное удержание документов и взимание штрафов за любую провинность (например, свет забыли выключить), сводящих зарплату с 800 до 100 рублей в день, угрозы, насилие, побои в случае непослушания. Некоторые работные дома существуют под маркой реабилитационных центров, якобы излечивающих от алкоголизма и наркотической зависимости и дополняющих методы трудотерапии псевдорелигиозным воздействием, характерным для сект. Таким было печально известное «Преображение России» и 400 его отделений по всей стране. Известны случаи, когда работные дома создавались бывшими заключенными, что, впрочем, неудивительно. Получить нормальную работу после освобождения из мест заключения крайне проблематично. Говорят, что в Москве и московском регионе ситуация заметно исправилась за счет конкуренции между работными домами, вынуждающей их выплачивать постояльцам 40-50 процентов от заработка, иначе никто к ним не пойдет, а остальное пускать на содержание тех, кто не может работать в силу возраста или состояния здоровья. Добавим, что стариков и инвалидов берут далеко не все работные дома и редко, где их число превышает 25 процентов. В регионах ситуация не столь оптимистичная.
Первый работный дом, по словам его основателя Е. Сосинского, Дом трудолюбия «Ной», построенный по схеме 40:60, открылся в 2011 году, и количество бездомных на улицах Москвы постепенно стало сокращаться. Но ведь есть и другие примеры, так называемые «пьяные работные дома», где, в отличие от «Ноя», «Милосердия», «Ремесла добра» и полутора-двух сотен других, работников удерживают за счет снятия ограничений – лишь бы не допивались до белой горячки и могли держать лопату в руках. Совсем безнадежных как не оправдавших надежд просто выкидывают на улицу. Вариантов у бездомного немного – первый - государственный социальный приют, где требуется наличие справки из туберкулезного и прочих диспансеров и регистрация, соответствующая территориальной принадлежности приюта. Второй - работный дом, где никто тебя не спросит о болезнях, справках, документах, и где пообещают работу, крышу над головой, трехразовое питание и ежедневную оплату труда. Третий – если повезет, частный приют, построенный на принципах самообеспечения и посильного труда. Но их так мало! Куда податься, если столбы на вокзалах и электрички пестрят объявлениями о «прекрасном завтра», и требуется лишь позвонить и дать согласие?
Нищих и нуждающихся миллионы, тех, кто живет за чертой бедности, кто лишился жилья, потерял работу, близких, вышел из мест заключения и оказался на улице без средств к существованию, часто без документов, или лишь со справкой, без представления о своих правах и о том, куда обратиться за помощью. Это могут быть жертвы мошенничества, лишенные жилья «черными риелторами», могут быть выпускники детских домов, тоже благодаря мошенникам оказавшиеся без жилья, безработные, выселенные за неуплату, брошенные семьей, выпавшие из привычного круга жизни, или мигранты, утратившие легальный статус пребывания – на них социальная защита не распространяется и любой приют или работный дом трижды подумает, прежде чем согласится принять не гражданина России, так как при любой проверке можно налететь на штраф. И бездомные, и нищие остаются огромным человеческим ресурсом, откуда недобросовестные работодатели черпают рабочую силу и ежемесячную прибыль в сотни тысяч рублей. Точное количество работных домов неизвестно, в больших городах их сотни, по стране - тысячи. Чаще всего это съемный частный дом в пригороде, где организаторы преступного бизнеса размещают по 10-20 человек. В городе такое возможно и в частной квартире. В сельской местности бывает и по 50 работников на барак или бывшее общежитие поблизости от полей или садов. В зависимости от спроса на бесправную и социально не защищенную рабочую силу людей вывозят на стройки, уборку мусора, погрузку и разгрузку, промышленные и сельскохозяйственные объекты, расклейку объявлений, и так далее. И мало кто из привлекающих стороннюю рабочую силу задумывается о том, что применение принудительного труда жертв этого бизнеса тождественно соучастию в преступлении против них и поощрению экономических преступлений против государства.
Пострадавшие и освободившиеся из трудового рабства говорят о чудовищных условиях, массовом насилии, отсутствии обещанной оплаты труда (мол, тебя и так кормят и одевают), безысходности и бесправии, ни тебе профсоюзов, ни коллективных договоров, ни механизмов оповещения о нарушениях. Рассказывают об антисанитарии, о черных от грязи матрасах, показательных побоях, изъятии документов (якобы, для регистрации) и средств связи с близкими. Просьбы вернуть документы заканчиваются конфликтом, а при повторном обращении - нанесением травм. «За каждым нашим шагом, - рассказывает один из освобожденных, - постоянно следили, промывали мозги. Я говорил, что хочу уйти, а мне в ответ: «Ты еще не готов!», мол, еще не прошел реабилитацию.
Чем же удерживают в работных домах, особенно «пьяных», помимо насилия? Зависимостью от алкоголя и психологическим давлением, зачастую с применением псевдорелигиозного внушения, потерей способности принимать решения и осознавать себя человеком, достойным уважения, отсутствием альтернативы – идти им некуда. Удерживают до тех пор, пока работник способен приносить прибыль, а потом выбрасывают как вещь, отслужившую свой срок, хоть и не убивают. И они вновь пополняют ряды бездомных, живущих вне правового поля и уже не нужных даже в качестве бесплатной рабочей силы. Сколько в стране бездомных никто точно не скажет, а потому и нет ясности, как решать проблему бездомности, по выражению одного из наших собеседников, «концентрированного выражения провалов социальной политики». Мест, где бездомный человек может получить гуманитарную, социальную, правовую помощь именно со стороны властей, критически мало. Тут уж как с торговлей людьми - чтобы решить проблему в масштабах всей страны, нужно признать ее существование, а за этим неизбежно должно последовать выявление и перепись бездомных. А как иначе определить потребности – по данным российской переписи населения в 2021 году их число составляло 11285 человек, а по данным Росстата в учреждениях, где люди живут за счет государства или благотворительных организаций, было больше миллиона. Периодически встречаются данные с разбросом от 1 до 4 миллионов человек, в 2017 году «Справедливая Россия» оценивала это бедствие в 3-5 миллионов человек. Только в Москве, до данным НКО, в 2021 году насчитывалось от 20 до 60 тысяч бездомных.
Позитивные примеры заботы о бездомных, конечно же, есть. Из 24 домов трудолюбия «Ной» в 11 содержатся инвалиды, а в 13 - трудоспособные люди. Всего более тысячи человек, сорок процентов из которых трудятся в Москве и Подмосковье. По инициативе граждан на их собственные небольшие средства и частные пожертвования создаются приюты в небольших поселках, в Подмосковье, да много где. Это приюты «Ремесло добра», проект «Небом живы», система приютов «Милосердие» и приютов при православных приходах, приют «Китеж», приют Католической службы Каритас, и другие, такие как «Ангар спасения» - проект православной службы помощи «Милосердие». Есть своя специализация – например, приюты для жертв домашнего насилия, для женщин с детьми, но и там люди могут добровольно согласиться на работу, которая позволяет худо-бедно содержать тяжело больных и беспомощных. Вот что рассказывает Татьяна Федяева, директор приюта «Ремесло добра»: «Дом в Клинской области нам помогли купить журналисты, а уж дальше мы стали справляться сами, сочетая труд и реабилитацию. Постояльцев у нас 15 человек, есть инвалиды, есть больные, в основном от 55 до 75 лет, отношения строятся как в семье, кто может (например, если есть пенсия) - вносит свою долю в общий бюджет на оплату коммунальных расходов. Вместе решаем, как тратить. Есть принятые всеми правила – не сквернословить, не употреблять алкоголь, поддерживать порядок, беречь экологию. Любые инициативы приветствуются. С продуктами и одеждой нам помогают два храма и ГКУ Социальный центр адаптации им. Е. П. Глинки. Есть свое хозяйство – куры, козы, огород. Все, кто может, ухаживают за животными – поэтому и молоко свое, и яйца, и овощи, и малина. А еще получаем помощь от живущего в Калужской области партнера – швейцарского фермера, приглашающего наших постояльцев на «десоциализацию». Все это позволяет людям найти себя, устроиться на работу, поверить в свои силы». Добавим, что приют помогает восстановить документы, а если они есть, их никто не отнимает, да и сами постояльцы могут покинуть приют в любой момент. Тем не менее, бывает, что остаются надолго, на годы.
А проблемы, конечно, есть. Нет или почти нет государственных дотаций, нет штатного медика, и самим приходится находить возможности справляться с гепатитом, с туберкулезом, с ВИЧ-инфекцией, с травмами, залечивать раны. Лишь однажды «Ремесло добра» получило грант, но жесткие требования по отчетности и доскональный контроль за каждым рублем отнимали слишком много времени и нервов, чтобы решиться повторить попытку его получения заново. Нельзя сказать, чтобы на государственном уровне тема бездомности оставалась совсем без внимания. В Москве действует «Социальный патруль»— служба выезда к нуждающемуся в немедленной помощи, способная доставить его в ЦСА «Люблино», поддерживается инициатива создания первого в России МФЦ для бездомных как совместный проект государственных структур и НКО «Дом друзей». К государству с проектом организации медицинской помощи бездомным обращалась НКО «Справедливая помощь доктора Лизы». И хотя количество учреждений социальной помощи для лиц без определённого места жительства в стране выросло с 45 до 144, этого все-таки недостаточно, да и не каждый может рассчитывать на то, что его примут, даже временно.
Хорошо, что органами власти поднимаются вопросы соблюдения трудовых прав граждан, но они касаются лишь ведомственного контроля за соблюдением трудового законодательства в организациях, подведомственных органам исполнительной власти. Тем временем «неподведомственные», те, где и совершаются нарушения права на достойный труд, остаются в тени. Четыре года назад Совет при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека принял Рекомендации в адрес Правительства России «О необходимости разработки и принятия концепции и государственной программы по оказанию комплексной и доступной помощи бездомным людям» с дорожной картой и планируемыми результатами реализации ключевых мероприятий по профилактике бездомности, обеспечению всеобщности и общедоступности учреждений для помощи бездомным людям, их долгосрочному сопровождению и ресоциализации на федеральном, региональном и местном уровнях. Рекомендации хорошо обоснованные, подробные, адресные, на основе того самого правозащитного подхода. К ним можно было бы вернуться.
Есть множество рекомендаций Международной организации труда, в частности, касающихся законодательного вовлечения работников неформального сектора в систему социальной защиты, создания действенных механизмов подачи жалоб на нарушения, обеспечения права на объединение и заключение коллективных договоров во всех секторах экономики, присоединения работников неформальной экономики к существующим профсоюзам, да что там рекомендации! Президент России В. В. Путин, выступая на недавнем совещании судей общей юрисдикции, прямо и недвусмысленно призвал сделать «более доступной и эффективной защиту прав, свобод и законных интересов наших граждан. В этом, - сказал Президент, - залог развития России как правового демократического государства, страны с высокими социальными стандартами…». Вряд ли этому призыву последуют организаторы работных домов, тех, что нацелены исключительно на получение прибыли, а по существу - подмену решения проблемы бездомности интересами личного обогащения. Но и сама она никуда от нас не денется, если не предложить достойную и доступную по всей стране альтернативу, если не поддержать создание небольших частных приютов в рамках социального партнерства, с особым вниманием отнестись к профилактике бездомности силами служб социальной защиты на самом низовом, местном уровне… если не привлечь инспекторов по труду к выявлению, пусть косвенному, случаев трудовой эксплуатации в тех секторах экономики, где они наиболее вероятны…если не приблизить к реальным потребностям критерии приема бездомных, особенно пожилых, в центры социальной адаптации и не увеличить их финансирование…если…если…А иного достойного решения нет и не бывает.