Движение "Альтернатива"
Что делать с сексуальной эксплуатацией?
Что делать с торговлей людьми в целях сексуальной эксплуатации?
Принуждение жертв торговли людьми к оказанию сексуальных (или сексуализированных) услуг – одна из самых жестоких и циничных форм эксплуатации, говорят, вечная как мир, но от этого не менее бесчеловечная. Аргументы насчет «добровольного согласия» и «легких денег» могут звучать убедительно для клиентов, но лишь потому, что они предпочитают не задумываться о физических, психологических и эмоциональных травмах людей, обращенных ими в предмет потребления. Нет, мы не подменяем понятия коммерческой проституции и торговли людьми, для которой характерны все ее элементы (действие – перемещение, получение и удержание жертв; средства – обман, принуждение, злоупотребление уязвимостью; и цель – эксплуатация и извлечение криминального дохода). И как бы ни относились разные страны к проституции (криминализация, легализация или признание административным правонарушением), чаще всего в эту сферу деятельности вовлекаются девочки и мальчики, не достигшие 18 лет, что само по себе является противоправным.
В большинстве случаев жертвами становятся девочки и молодые женщины, но это вовсе не исключает сексуализированной эксплуатации мальчиков и мужчин, составляющих около 5 процентов выявленных жертв. Эксплуатация сказывается самым пагубным образом на их здоровье – это и глубокие физические травмы, и заболевания, передающиеся половым путем, пост-травматические синдромы, депрессии, склонность к суициду, отставание в развитии, если речь идет о детях, нарушения репродуктивного здоровья, проблемы социализации после освобождения и получения помощи. При этом сами формы эксплуатации могут быть разнообразными – принуждение к оказанию услуг без отдыха и права выбора клиента, насилие и причинение физической боли, «подсаживание» на алкогольную и наркотическую зависимость, принуждение к абортам или к вынашиванию детей «на продажу», производство детской порнографии и детский секс-туризм (поездки в страны с менее строгими законами с целью получения от местных детей сексуализированных услуг), извлечение яйцеклеток – это формы стали «традиционными», а параллельно развиваются новые формы с применением ИКТ – вебкамминг, трэш-стрим и др. Впрочем, информационно-коммуникационные технологии применяются преступниками на всех этапах, начиная с поиска потенциальной жертвы, вербовки, рекламы предоставляемых услуг, общения с клиентами и заканчивая контролем за поведением жертв.
Ни легализация, ни криминализация коммерческих сексуальных услуг не защищают жертв торговли людьми на сто процентов, хотя Конвенция Совета Европы, например, обязывает ее участников «рассмотреть возможность …признать в качестве уголовно наказуемого деяния …пользование услугами лица, составляющими предмет эксплуатации…, когда данное лицо заведомо является жертвой торговли людьми». Иными словами, клиент может быть признан преступником, если он пользуется сексуальными услугами лица, заранее зная, что перед ним жертва торговли людьми. Но кто же признается?
Однако есть и иные подходы к проблеме. В Швеции, например, считают, что более эффективны меры по сокращению спроса на сексуальные услуги, а именно введенный шведами запрет на приобретение сексуальных услуг. С 1999 года страна является своего рода «пионером» в криминализации клиентов, то есть лиц, фактически стимулирующих и спонсирующих развитие рынка секс-услуг. На наш взгляд, шведская модель имеет этическое воздействие и постепенно перенимается другими европейскими странами, где проституция как таковая остается не запрещенной, и лица, занятые в этой сфере, не преследуются. При этом криминализация клиента – это не одиночная мера, она сопровождается программами помощи лицам, стремящимся прекратить занятие проституцией, предложениями на рынке труда, образовательными инициативами и т.п.
С некоторыми нюансами по шведскому пути пошли законодатели Израиля, Норвегии, Исландии, Канады, Ирландии, Северной Ирландии и Франции. Задумываются о шведском примере и в Нидерландах. А что же клиенты? В Исландии закон о запрете приобретения сексуальных услуг поддержали 70 процентов населения. В Швеции – 79 процентов женщин и 60 процентов мужчин. Разумеется, есть и противники, есть и те, кто требует более убедительных доказательств того, что модель ведет не только к сокращению проституции, но и снижению случаев торговли людьми.
Во многих странах ведется работа по противодействию детскому секс-туризму, в нее вовлечены туроператоры и сотрудники аэропортов – на них ориентированы программы повышения осведомленности о противозаконности этого явления и ответственности за участие в секс-туризме. Аналогичные программы созданы для студентов, собирающихся провести каникулы за рубежом. А что же в России?
С 2010 по 2021 год количество преступлений сексуального характера против детей выросло на 44 процента. Причем около 90 процентов таких преступлений совершается в доме жертвы или с участием хорошо знакомого жертве лица или родственника. Считайте, что это прелюдия к вовлечению ребенка в коммерческую проституцию или спусковой механизм, приводящий его под контроль преступников. Именно так описывают свою предысторию взрослые жертвы торговли людьми. Меры в области защиты прав ребенка принимаются на законодательном уровне, работают замечательные НПО (например, питерская НКО «Стеллит», недавно опубликовавшая пособие «Профилактика вовлечения детей в сексуальную эксплуатацию и торговлю людьми онлайн»: https://ngostellit.ru/publications-page ), однако этого мало. Торговля людьми в целях сексуальной эксплуатации, как и в целях любой иной формы принуждения – это глубокая социальная проблема, порождаемая бедностью, домашним и гендерным насилием, дискриминацией, коррупцией, теневой экономикой и многими другими факторами, и решать ее можно только комплексно, отдавая приоритет правам и законным интересам ее жертв. Их гипотетическое согласие на эксплуатацию не имеет ровно никакого значения и не делает преступление менее тяжким, если оно совершалось с применением обмана, злоупотребления уязвимым положением, мошенничества и прочих средств принуждения. А уж о согласии ребенка на эксплуатацию, любую, нечего и говорить. Как вы понимаете, торговля детьми не имеет его в виду.
В большинстве случаев жертвами становятся девочки и молодые женщины, но это вовсе не исключает сексуализированной эксплуатации мальчиков и мужчин, составляющих около 5 процентов выявленных жертв. Эксплуатация сказывается самым пагубным образом на их здоровье – это и глубокие физические травмы, и заболевания, передающиеся половым путем, пост-травматические синдромы, депрессии, склонность к суициду, отставание в развитии, если речь идет о детях, нарушения репродуктивного здоровья, проблемы социализации после освобождения и получения помощи. При этом сами формы эксплуатации могут быть разнообразными – принуждение к оказанию услуг без отдыха и права выбора клиента, насилие и причинение физической боли, «подсаживание» на алкогольную и наркотическую зависимость, принуждение к абортам или к вынашиванию детей «на продажу», производство детской порнографии и детский секс-туризм (поездки в страны с менее строгими законами с целью получения от местных детей сексуализированных услуг), извлечение яйцеклеток – это формы стали «традиционными», а параллельно развиваются новые формы с применением ИКТ – вебкамминг, трэш-стрим и др. Впрочем, информационно-коммуникационные технологии применяются преступниками на всех этапах, начиная с поиска потенциальной жертвы, вербовки, рекламы предоставляемых услуг, общения с клиентами и заканчивая контролем за поведением жертв.
Ни легализация, ни криминализация коммерческих сексуальных услуг не защищают жертв торговли людьми на сто процентов, хотя Конвенция Совета Европы, например, обязывает ее участников «рассмотреть возможность …признать в качестве уголовно наказуемого деяния …пользование услугами лица, составляющими предмет эксплуатации…, когда данное лицо заведомо является жертвой торговли людьми». Иными словами, клиент может быть признан преступником, если он пользуется сексуальными услугами лица, заранее зная, что перед ним жертва торговли людьми. Но кто же признается?
Однако есть и иные подходы к проблеме. В Швеции, например, считают, что более эффективны меры по сокращению спроса на сексуальные услуги, а именно введенный шведами запрет на приобретение сексуальных услуг. С 1999 года страна является своего рода «пионером» в криминализации клиентов, то есть лиц, фактически стимулирующих и спонсирующих развитие рынка секс-услуг. На наш взгляд, шведская модель имеет этическое воздействие и постепенно перенимается другими европейскими странами, где проституция как таковая остается не запрещенной, и лица, занятые в этой сфере, не преследуются. При этом криминализация клиента – это не одиночная мера, она сопровождается программами помощи лицам, стремящимся прекратить занятие проституцией, предложениями на рынке труда, образовательными инициативами и т.п.
С некоторыми нюансами по шведскому пути пошли законодатели Израиля, Норвегии, Исландии, Канады, Ирландии, Северной Ирландии и Франции. Задумываются о шведском примере и в Нидерландах. А что же клиенты? В Исландии закон о запрете приобретения сексуальных услуг поддержали 70 процентов населения. В Швеции – 79 процентов женщин и 60 процентов мужчин. Разумеется, есть и противники, есть и те, кто требует более убедительных доказательств того, что модель ведет не только к сокращению проституции, но и снижению случаев торговли людьми.
Во многих странах ведется работа по противодействию детскому секс-туризму, в нее вовлечены туроператоры и сотрудники аэропортов – на них ориентированы программы повышения осведомленности о противозаконности этого явления и ответственности за участие в секс-туризме. Аналогичные программы созданы для студентов, собирающихся провести каникулы за рубежом. А что же в России?
С 2010 по 2021 год количество преступлений сексуального характера против детей выросло на 44 процента. Причем около 90 процентов таких преступлений совершается в доме жертвы или с участием хорошо знакомого жертве лица или родственника. Считайте, что это прелюдия к вовлечению ребенка в коммерческую проституцию или спусковой механизм, приводящий его под контроль преступников. Именно так описывают свою предысторию взрослые жертвы торговли людьми. Меры в области защиты прав ребенка принимаются на законодательном уровне, работают замечательные НПО (например, питерская НКО «Стеллит», недавно опубликовавшая пособие «Профилактика вовлечения детей в сексуальную эксплуатацию и торговлю людьми онлайн»: https://ngostellit.ru/publications-page ), однако этого мало. Торговля людьми в целях сексуальной эксплуатации, как и в целях любой иной формы принуждения – это глубокая социальная проблема, порождаемая бедностью, домашним и гендерным насилием, дискриминацией, коррупцией, теневой экономикой и многими другими факторами, и решать ее можно только комплексно, отдавая приоритет правам и законным интересам ее жертв. Их гипотетическое согласие на эксплуатацию не имеет ровно никакого значения и не делает преступление менее тяжким, если оно совершалось с применением обмана, злоупотребления уязвимым положением, мошенничества и прочих средств принуждения. А уж о согласии ребенка на эксплуатацию, любую, нечего и говорить. Как вы понимаете, торговля детьми не имеет его в виду.